Знакомство с аутизмом.
Эта статья написана мною для тех, кому интересно пересечение тем общения, работы с энергией и аутизма.
Написана она давно и я отдаю себе отчёт, что она даёт представление и обо мне. Но я не думаю, что это сейчас важно. А вот тема, на мой взгляд, в свете последних событий, очень актуальна.
Текст, который вы прочитаете, изначально задумывался как описание метода обучения, который я применяю. Он был сложен и нагружен специфической информацией. Однако, хорошо подумав, я решил его, по возможности, упростить, чтобы сделать более доступным всем, кого эта тема интересует. И убрал все даты, описания технических аспектов обучения, а также способы работы с энергией. Поэтому, тут только намёк на метод. Тем не менее, этого может оказаться достаточно, чтобы понять, о чём идёт речь. Итак...
Гарри Поттер и его аутизм.
Сегодня хх.хх.хххх года, в день рожденья Гарри Поттера, я начинаю писать эту книгу. Ему исполнилось 14 лет. Через две недели будет год, как он обучается у меня стилю боевого искусства вин чун. У Гарри – аутизм. И, конечно же, не он сам пожелал осваивать этот стиль. Аутизм принято считать этакой особенностью психического состояния человека, при которой человек крайне малообщителен с самого детства и поэтому сильно отстаёт в развитии от сверстников. Причиной такого состояния медики считают некие нарушения мозга, связывая их с генетическими факторами. Особые сочетания генов, их мутации…. То есть аутизм - проблема настолько серьёзная, что корнями уходит в сферы, выходящие за пределы понимания современной медицины. По личным предпочтениям, я всегда интересуюсь такими сферами, а также и особенностями психических состояний человека. Поэтому, я решил использовать эту беспрецедентную возможность как для исследования и изменения психофизического состояния Гарри, считающегося неизлечимым, так и для совершенствования моего метода обучения.
Официальный диагноз – аутизм, конечно, огорчил его родителей, однако они не потеряли надежды на выздоровление сына и молились о его исцелении. Впрочем, не знаю, молилась ли мать Гарри , но отец периодически посещает церковь, так что, вероятно, молился. Именно отец обратился ко мне с просьбой обучать Гарри, так как сам много лет практиковал боевые искусства. Стиль вин чун был выбран им как наиболее соответствующий его представлениям о необходимых навыках для его сына. К слову, своими представлениями о том, какими навыками должен обладать мастер боевых искусств, отец Гарри Поттера периодически пытался навязывать мне характер тренировочного процесса. Я, со своей стороны, старался максимально учесть его пожелания, не нарушая построенной мной структуры и методики обучения.
Процесс любого обучения, как я его теперь понимаю, очень прост, если знать, чему именно учить в конкретно данный момент времени. В нашем случае, очень трудно себе представить сочетание: аутизм и боевое искусство. Хотя, можно попробовать увидеть очень погружённого в себя мастера, который постиг тщету любых усилий, что и реализовал в собственном поведении, зная, что теперь его никто и никогда не тронет. Однако, физические нагрузки в любом случае были бы полезны для Гарри, пусть даже и в такой специализированной форме. Поэтому я честно предупредил отца Гарри, что обучение может быть длительным.
Возможно, читать будет нелегко, потому что и работать с Гарри, и писать всё это было трудно. Его окружало тягостное, примитивно-малоподвижное настроение. А его родители, на деле, только потакали ему, хоть и выражали желание сделать его таким же, как все (вот тот случай, когда эта цель воспринимается как достойная!)
Метод обучения, который я решил применить в этом случае, основан на обнаруженных мною закономерностях, которые возникают у нас при взаимодействии со средой обитания.
Одна из них заключается в том, что большинство ощущений в состояниях, в которых пребывает человек, не являются собственностью того, кто их осознанно или неосознанно воспринимает. Более того, зачастую, такие ощущения навязаны и, по сути, принадлежат тем, кто пытается убедить нас, что они наши. Это связано с ответственностью за поведение, соответствующее этим ощущениям. Но для сознания, ориентированного на материальную составляющую нашего мира, смысла в такой игре с ответственностью за состояние и настроение нет. И понимание этого отсутствия смысла может легко избавить как от нематериальных так и от материальных усилий и затрат на подобные игры. А вот для сознания, ориентированного на нематериальные аспекты нашего мира, связанные с воображением, появляется целая «реальность», где срочно нужно что-то чувствовать и делать по этому поводу.
Не скрою, наиболее точное понимание ситуации у человека возможно только при наличии процесса эволюции его понимания как такового. Потому что в таком случае восприятие будет комплексным, включающим в себя и простые и сложные элементы, характеризующие ситуацию, которую мы намерены понять.
К тому же, научить даже простому навыку – это уже значит одновременно воспитать новое отношение к себе и к сфере применения навыка, и это надо осознать, чтобы эффективно его совершенствовать.
Встреча.
Выражение его лица не оставляло никаких сомнений – Гарри действительно умственно отсталый. И не только. Скелет почти нормальный, только череп чуть меньше, чем должен быть по пропорциям. Мышцы есть, но не развиты. Движения раскоординированы, контроль над движениями минимальный. Зрачки расширены. В положении сидя тело похоже на рухнувший карточный домик.
Тренировались мы в небольшом, но хорошо оборудованном для тренировок зале. Унылое место, находиться там – уже означает тренироваться, потому что приходится прилагать усилия, чтобы остаться. Ничем другим там попросту не займёшься.
К этому времени Гарри уже немного пытался заниматься фехтованием. Перед нашим первым занятием он накинул полотенце себе на плечи, как плащ, и, взяв в руки деревянный меч, медленно бродил по залу, видя вокруг себя что угодно, только не зал для тренировок, и бормотал себе под нос что-то невнятное. Насмешки людей, присутствующих в зале, абсолютно не затрагивали его сосредоточенности на своих галлюцинациях. Было видно, что ему легче удерживать внимание на галлюцинациях, чем реагировать на людей, общающихся с ним косвенно. А люди вслух решали, кого же он изображает – Айвенго или спартанца?
Гарри изредка посматривал на них, как на презренную публику, и продолжал своё представление. Это заинтересовало меня, ведь для такого действа надо иметь соответствующее желание со всеми сопутствующими атрибутами. А оно у Гарри, видимо, всё таки было.
И вот я увидел, как с ним общаются его отец и друзья отца, и как Гарри общается с ними. Между ними всегда была дистанция, будто бы фундаментальная стена непонимания разделяла их представления о том, как и каким надо и можно быть в этом мире.
А, между прочим, надо сказать, что Гарри всегда пытался внимательно прислушиваться к разговору. Однако участвовать в нём полноценно он не мог, хотя и периодически очень этого хотел. Было похоже на то, что он цеплялся за какое-то слово, которое он выделял для себя по каким-то лишь ему известным признакам. И сразу озвучивал первую свою ассоциацию на него, копируя стиль разговора. Так что естественно то, что он почти никогда не попадал в контекст, что вызывало соответственную неодобрительную (понятную обычным людям) реакцию на его попытку общения.
Да, реакции Гарри очень легко вызывали неприязнь к нему как к человеку. То, что в нём эмоционально реагировало, явно позволяло себе существовать в чудовищно искажённой форме. Тем не менее я не находил никого другого, кто мог бы проявлять себя в его теле, кроме самого Гарри.
И всё же, глядя на Гарри, я чувствовал в нём отсутствие смысла для каких бы то ни было усилий вообще. Воспринять его реакции как заслуживающие внимания было нелегко. И никто этого и не делал, поэтому Гарри общался на языке жестов, звуков и действий. Этого для него, по-видимому, было более, чем достаточно. И нет ничего удивительного в том, что никто не мог его понять. Потому что никто из тех, кто общался с ним, не понимал такого языка на уровне, который предлагал Гарри. Почему и как он выбрал такой способ общения?
Этот вопрос погрузит нас в его «самобытное безволие», заставит ощущать эти реальные бессмысленные паузы своего восприятия.
Это будет, в принципе, не ново ни для кого, но вы искренне удивитесь, как такое слабое, не способное даже на незначительное физическое и психическое усилие существо, может сделать это безволие настолько самобытным, что вам захочется ему подражать...
Самостоятельно по улице Гарри практически не перемещался, поэтому я должен был забирать его из дома и вести его в зал и обратно. За ним приходилось присматривать постоянно, потому что он временами (а может и постоянно) не отдавал себе отчёта в том, где он находится. Этот период ходьбы из дома в зал и обратно оказался необычайно важным для моего понимания его способа бытия.
В первое время мы ходили втроём – я, Гарри и его отец. Я наблюдал за Гарри. Гарри ходить было трудно. Его пошатывало, он не смотрел по сторонам, а просто брёл за нами следом, как привязанный. Было заметно, что он внимательно слушает речь своего отца, не пытаясь вникнуть в смысл. Гарри смеялся, когда его отец издавал смешок, и делал подобие сурового выражения лица, когда отец кого-нибудь ругал или говорил со злостью или досадой. При этом он умудрялся что-то шептать себе под нос, что означало, что он находился в состоянии активного общения и взаимодействия с кем-то или чем-то.
В описаниях аутизма я обнаружил, что больные не в состоянии взаимодействовать с окружающим миром по ряду причин, что вызывает отставание в развитии. Однако я не заметил у Гарри такой неспособности. Напротив, он взаимодействовал постоянно. Но, Гарри, взаимодействуя, не даёт много информации. Он издаёт звуки, похожие на мычание, рычание, бормотание.… И у него просто нет никакого стимула и желания общаться по-человечески, потому что его, в общем и в основном, и так понимают, и он добивается своего с минимальными усилиями. А это действительно значительное достижение. Но дело в том, что долго с ним никто не в состоянии разговаривать.
Да, разговаривать с ним утомительно и неинтересно. Но разве сам Гарри неинтересен? Гарри интересен. Для меня он однозначно интересен, потому что его самого пока не видно. Он где-то глубоко внутри себя. Но, когда Гарри появится и выглянет наружу, именно его я буду обучать.
Признаюсь, я не сильно задумывался о том, как это делать. Гарри мог выполнять только простейшие упражнения, да и у меня уже есть готовый способ обучения, который я использую для начинающих. И потом, зная, что больные аутизмом склонны к монотонным, повторяющимся действиям, я решил поставить эту склонность на службу прогрессу Гарри. Однако пришло время тренировки, и мы начали.
Гарри старался делать всё, что я ему показывал. И, со временем, он начал осваивать технику очень успешно. Он не просто всё прекрасно запоминал и пытался делать. Он выполнял все задания, распределяя усилия по построенному, примерно через пару месяцев занятий, им самим способу, которым он определял степень своей усталости. Способ этот был простейшим – Гарри смотрел на меня и ждал моего малейшего одобрения. К слову, мне не нужно было вслух хвалить его, потому что он очень хорошо понимал, хорошее или плохое отношение к нему проявлялось. Как он это делал – понятия не имею - это его личное достижение. И если Гарри видел одобрение, то прикладывал чуть меньше усилий, справедливо считая, что достиг некого результата.
Если вы знаете, чем отличается секунда от секунды, то вы никогда не сможете повториться, даже если бы очень захотели.
Разминаясь, на каждой тренировке, Гарри кряхтел и стонал. Так он показывал насколько тяжело ему делать упражнения. Я посмеивался над его мычаниями, но когда на третьей неделе занятий он начал издавать ту же самую серию звуков, я понял, что он повторяется сознательно, делая это специально для меня. И я решил, что пришло время расширить его репертуар. К тому же, видеть и слышать то, как он практически идентично выполняет упражнения, стало особенно неприятно. Сдвинуть эту ситуацию надо было в русло течения позитивных изменений, чтобы он сам начал понимать, что значит прогресс в обучении. А Гарри уже знает, что это такое – искренний интерес к нему и старается изо всех сил, чтобы он не угасал. Скажу больше, он реально знает, что это такое по сути. Но относится он к этому очень жадно. Это настораживает и отчасти объясняет его одиночество. Тем не менее, я решил давать его ему порциями. И всё это только для того, чтобы он однажды почувствовал связь между ним самим и всем остальным. Так он будет вынужден проявить себя более полно. Вот это я и называю прогрессом для Гарри.
Может показаться странным то, что Гарри так легко согласился на усилие, требующее бОльших ресурсов, чем он обычно использовал. Однако, за время занятий, он привык выполнять те упражнения, которые я ему показываю. И у него уже был достаточный опыт успешного усилия для их выполнения.
Это усилие - такое замечательное качество, присущее всем детям, но которое учителя и родители не успевают использовать в полной мере для обучения и воспитания. Потому что очень быстро портят его, обманывая детей, как по пустякам, так и по крупному.
Например, один мой знакомый (я называю его мистер “я всё могу”), так переживал за самооценку сына, что постоянно пытался внушить ему, что тот всё может, всё сможет и всё делает правильно. Почерпнул он эту мысль из дешевых книжек с рецептами успеха во всём, и поверил в неё.
Мне он тоже предлагал почитать некоторые книжки. Причём, с таким пафосом, словно это важнейшие манускрипты, исполненные смысла. Например, книга про то, как разбогатеть, вкладывая деньги в инвестиционные фонды. Книга напичкана психологическими советами и псевдомистическими притчами со слегка подправленным содержанием, чтобы по смыслу подходило. Как можно было это чтиво, написанное с одной целью – продать как можно больше этих книжек, принять за руководство к действию? В случае если это всего лишь пища для воображения. Вообще, любые родители - большие любители повоображать. Например, вообразить себе, что ребёнок всё видит, слышит, чувствует и понимает также, как и они. Это заблуждение. Но ещё более жестокое заблуждение – это решить, что проблемы заключаются в химическом составе веществ и гормонов. И если узнать, что у ребёнка повышен тестостерон, избыток которого, якобы угнетает состояние ребёнка, делая его неактивным, и вообразить себе, что надо всего лишь снизить его уровень, и тогда опа! -ребёнок превращается в принца! Что тут скажешь... Возможно... Но вернёмся к Гарри.
Бывает, естественный ход событий предоставляет возможность для очень сильных прогрессивных изменений.
Каждый раз, когда мы с Гарри переходили улицу, он старался перебежать её как можно быстрее, и это с учётом того, что мы переходили всегда на зелёный свет светофора. И сколько я ни говорил ему, чтобы он не бежал, а просто спокойно перешёл улицу, Гарри упорно отказывался так поступать и со стоном срывался на бег. Я ничего не мог придумать по этому поводу, но однажды, в очередной раз, Гарри рванул через переход, а из-за поворота вылетело такси...
Я только и успел крикнуть, - «Кудаааааа!!!», и заскрипели тормоза машины, и перепуганный Гарри, шатаясь, остановился перед капотом. Схватив его за куртку, и потащив на другую сторону улицы, я спросил, - «Ты видишь , куда ты прибежал?».
Это был настоящий стресс. Я понимал, что Гарри боялся попасть под машину, поэтому и стремился перебежать побыстрее улицу. Но такое поведение только привело бы его к непосредственной встрече с автомобилем, а это не входило в мои планы.
И вот, после этого стресса, он почти всегда переходил улицу хоть и с оглядкой на меня, но спокойно. Гарри убедился, что мой совет был верным и стал доверять мне больше. А это значит, что он сможет научиться у меня ещё большему, имея такой прогрессивный опыт.
Ещё большему Гарри научился примерно через месяц. Я давно уже наблюдал, как он пьёт воду из бутылочки на каждой тренировке, приговаривая, - «выпью за Бога», или, «выпью за Украину», или «выпью за себя»...
Да, всего три варианта. Но пока главное было не в том, что он произносил тост, а в том, что бутылочка эта была с крышкой, в середине которой была небольшая трубочка, из которой он не пил, а высасывал воду. И вот, когда Гарри снова присосался к бутылочке, я рассмеялся и сказал, - «Разве ты маленький? Зачем ты пьёшь из соски? Мужчина, тем более, воин, должен ПИТЬ воду, а не сосать». Гарри изумлённо посмотрел на меня, а я засмеялся так громко, как будто, это Гарри выдал суперискромётную шутку. Я надеялся, что Гарри понимал разницу между - «смеяться над Гарри» и «смеяться над шуткой Гарри». Господи, до чего же я заботлив! Гарри рассмеялся вместе со мной и снял крышку с бутылки. – «Смотри», - он выпил воды из бутыли, - «я уже не пользуюсь соской!». И так он демонстрировал мне это достижение на каждой тренировке ещё месяц, а я подбадривал его – «Молодец!».
Без ложной скромности я считаю свой метод уникальным. А потом понимаю, что это обычный метод, и могло всё быть и лучше.
Конечно, первые занятия проходили в присутствии родителей, но знали бы они, каким именно образом происходит обучение Гарри, оно не было бы таким успешным. Главные, ключевые моменты изменения состояния Гарри, всегда происходят без свидетелей. Я бы не разрешил установить видеокамеры или диктофоны, чтобы наблюдать за моей работой.
Однажды я спросил Гарри – «ты рисовал когда-нибудь?», на что последовал незамедлительный, уверенный, без какого-либо раздумья ответ – «нет». Тогда я подвёл Гарри к стене в нашем зале, дал ему в руки карандаш и сказал – «рисуй!». Гарри задумался, он захотел узнать, что именно ему нарисовать, поэтому я сказал ему – «нарисуй цветок!». И с удивительной лёгкостью и быстротой, Гарри нарисовал на стене цветок.
«Вот, - сказал я, - теперь ты никогда и никому не сможешь сказать, что ты никогда не рисовал – это – смотри сюда - твой рисунок»...
И Гарри заплакал. Я не мешал ему плакать несколько минут, а потом в зал зашёл его отец. «Что случилось?» - его вопрос был обращён не ко мне, а к Гарри. «Я – позор», ответил он и расплакался ещё больше. Отец воспринял это как реакцию на неудачу в упражнениях и стал утешать его, убеждая, что всё получится, а я смотрел на Гарри и думал, что, похоже, он всего лишь осознал маленькое несоответствие в своей картине мира, в момент, когда оно исчезло. Я знал, что у него отличная память и подталкивал его к тому, чтобы он более адекватно мог взаимодействовать...
...Как-то раз, идя вместе с ним на тренировку, я наблюдал за Гарри, пребывая в плохом настроении. Он увидел лежащие на земле каштаны и, с радостью стал футболить их. Его радость была искренней и заразительной. Плохое настроение улетучилось. За этот год я смог убедиться сам и показать это Гарри, что временами, внутренних отличий между нами нет. Как и между всеми людьми, за исключением тех, кто таковыми не является...
ПРОГРЕСС.
Прогресс Гарри действительно был замечен всеми. Его походка стала ровной, с твёрдыми и уверенными шагами. В его взгляде появился смысл, и теперь, глядя ему в глаза, можно было увидеть не только самого Гарри, но и тот факт, что Гарри видит и вас. Он по собственной инициативе задавал вопросы, выслушивал ответы, и даже шутил, да. Он мог спокойно, не боясь, что его не поймут, внятно отвечать на вопросы, поставленные ему. Он начал делать успехи в школе, стал больше общаться с одноклассниками, у него появились как бы друзья, учителя отметили его прогресс в учёбе. Уровень общения был ещё весьма простым, но даже этот уровень значительно отделял его нынешнее состояние от того, которое было вначале нашего знакомства. Он хорошо запомнил новые упражнения и выполнял их в меру своих новых сил энергично. Более того, дома он начал писать книгу. Историческую. О Великой Отечественной Войне...
Я тоже ввёл некоторые особенности, создающие более приятные для Гарри, условия занятий в режим тренировок. Он получил возможность отдыха между каждым упражнением, во время которого он следил за временем, комментируя, сколько минут прошло и сколько осталось, по подаренным ему родителями на день рожденья часам, и это доставляло ему большое удовольствие. Или же он делал несколько глотков воды, уже не пользуясь соской. Однако, наблюдая за ним, я увидел нечто странное. И выводы, к которым я приходил,были неутешительными.
Его поведение всё больше и больше связывалось с такими проявлениями его психической организации, истоки которых находятся за пределами жизненного опыта Гарри. Возможно, в генетических или каких-то ещё программах. Дело в том, что периодически, лицо Гарри принимало странное выражение, словно это был не он, а некто другой. Я не говорю о выражении лица, характерном для людей с психическими отклонениями разной степени. Такое выражение у Гарри периодически тоже появляется, но всё реже и реже. Я говорю о поведении Гарри, как личности с уже сформированными привычками взрослого человека. Например, временами, когда Гарри пьёт воду из своей бутылочки, он делает это как прожжённый алкоголик. Невероятно, но это не притворство, ведь он не знает, что я за ним наблюдаю в этот момент. И я задумываюсь, а может было бы лучше, чтобы он пил из соски? И если это всё-таки действительно проявление его существа, то тогда я наблюдаю ту тенденцию, с которой будут иметь дело и он, и его родители в случае ещё более значительного прогресса в наших с ним занятиях. И это при том, что сознательно Гарри является ярым противником алкоголя, о чём постоянно заявляет, едва заслышав рекламу таких напитков по радио, как будто он специальный придаток рекламы, типа надписей “курение убивает” на пачках сигарет...
*************************
Но вот наступил и новый следующий год. Прошли рождественские каникулы. На улице +4 тепла, снега уже нет, идёт дождь. Гарри на каникулах побывал в Чехии, покатался на лыжах. К сожалению, внятно рассказать о поездке он ещё не в состоянии. Я смотрю на него, пока мы идём в зал, задаю вопросы и вижу гримасы усилий на его лице. Гарри отвечает ещё односложно, словно ему очень тяжело описывать прошлое. Ну чтож, продолжим...
Я молча иду вслед за Гарри. Сейчас мне уже нет необходимости подгонять его, чтобы идти быстрее. Он окреп настолько, что шагает очень быстро. Сзади его не отличишь от любого другого здорового подростка. Но вот спереди…
Выражение лица Гарри говорит само за себя. Мы идем, и я вижу, как люди, идущие навстречу, буквально приковываются взглядом к лицу Гарри. И я их понимаю – такое лицо вызывает странный интерес. На одном из занятий он заявил мне, что он – конь, так его папа называет. Это заявление вызвало у меня приступ смеха. «Нет, Гарри, ты не конь, ты – пока ещё обезьяна», - ответил я, продолжая смеяться. Ведь я отлично помню, как зайдя домой к Гарри, я увидел его не сидящим, а ну очень красноречиво развалившимся на стуле за столом - вот он сидит и пьёт чай с конфетами, и может буркнуть «здорова», увидев меня, и изобразить такую скуку на своём «лице», что можно было бы и поверить, что нет у него никакого там аутизма, всё это просто циничный спектакль, где он не только актёр, но и режиссёр-постановщик. Однако и понять его можно - ему действительно скучно, ведь было очень похоже на то, что он просто ждёт чего-то и делать ничего сам не намерен. «Гарри, - сказал я ему в ответ на его приветствие, - так сидеть на стуле вредно для здоровья». «Да, да, - подхватил его папа, - ты же искривил позвоночник». Гарри сел прямо, но было видно, что он очень недоволен. А это значит, что он внутренне он не считает себя больным и даже требует внимания к себе как к человеку более чем полноценному. К слову, насколько я знаю, существует такая общепринятая позиция – ни при каких условиях не говорить психически больному, что он болен. Якобы он не должен считать себя неполноценным. Вот такие дела. И мы ещё потом удивляемся!
Ну а в тренировках, снова, на мой взгляд, обозначился застойный период в развитии Гарри. И в этот раз то, что сработало в прошлые разы, не дало результата. Гарри уныло повторял одно и то же, а я смотрел на него и искал способ сдвинуть его дальше, за предел, уже достигнутый им. Мне самому порядком наскучило его однообразие, и что-то надо было делать другое, но что?
Все попытки разговаривать с Гарри превращались в игру «угадай, что надо ответить», а Гарри играть в неё было тяжело, хоть он и сам её начинал. Ну что же, попробуем использовать хотя бы это.
- Ты читаешь книги? – спросил я Гарри.
- Нет, я не читаю книжек, такая у меня проблема, - Гарри был откровенен.
- Неужели? Ну да, конечно, ты же пишешь книгу, а не читаешь её. Но ты же ходишь в школу, там есть учебники, их просто надо читать, чтобы сделать уроки, их-то ты читаешь?
- Да, их я читаю, но только ничего не помню потом, - откровенность Гарри мне нравилась, очень нравилась, ведь он отвечал так, искренне веря тому, что говорил.
- А как насчёт сказок, ты же помнишь сказки, Гарри? Их должны были читать всем.
- Нет, сейчас я не помню ни одной, - Гарри наморщился, одновременно помогая себе вспоминать силой мышц лица и давая мне понять, что он прилагает тяжёлые усилия для этого. Я тоже так поступаю иногда.
- Сказки бывают разные, давай я расскажу тебе парочку.
И я рассказал Гарри две китайских сказки и одну украинскую. Гарри сначала слушал недоверчиво, словно ожидая, что сказки будут нравоучительными. Они такими и были, ведь я других не знаю, просто там животные разговаривают и ведут себя как люди, а это уже интересно. И вот Гарри уже увлечённо слушал, смеялся и даже дал мне обещание, что прочитает и расскажет мне пару сказок.
И вот прошло приблизительно два месяца. К этому дню мы рассказали друг другу всего несколько сказок. Слушать Гарри тяжело. Эмоциональный заряд в его рассказе скуден. И я слышу, что он рассказывает с натугой, сильно напрягаясь. В его рассказе мало деталей, но даже схема сюжета не всегда точна. Поэтому я решил, что буду просить его пересказывать сказку мне сразу после того, как я её расскажу ему, а потом рассказать её и родителям тоже. Этот способ активизировать его способности к общению очень прост...
Жаль, но не пришлось. Потому что мне стало не особо интересно этим заниматься с ним. Дома его если и поддержали, то не настаивали чтобы он читал сказки и пересказывал их мне. Гарри на мои вопросы постоянно отвечает, что не читал, потому что забыл. А время не ждёт. И потом, я вижу, как Гарри уверенно прогрессирует в физическом развитии, и я хочу включить новые упражнения в его занятия. Да и экспериментирую я с ним только на собственном энтузиазме, ведь моя задача обучать его вин чун, а не лечить от аутизма. Кто бы им болел, если бы вылечить можно было легко?
К тому же, недавно произошло первое серьёзное испытание Гарри. В школе, “злые” одноклассники заставили его отдать им деньги. Вот он - мир реального общения и социального взаимодействия во всей красе, в котором Гарри только начал себя осознавать. К физическому противостоянию он оказался ещё не готов, он всё ещё слабее любого из своих сверстников. Однако сам факт создавшейся ситуации говорит о том, что общаться он стал активнее, и этот первый урок стал показателем главнейшей темы его общения с миром.
Реакция его родителей была понятной – они взбудоражились, забеспокоились, стали активно участвовать в школьном педагогическом процессе.. А Гарри вёл себя как ни в чём ни бывало. Для него это событие не имело того значения, которое понимали родители. И всё же я уверен, он правильно понял его смысл, потому что стал усерднее тренироваться.
И вот прошло ещё какое-то время. А не начать ли мне создавать концепцию излечения Гарри? Ведь он явно выздоравливает. Признаться честно, она у меня была в начале моего знакомства с Гарри, но сейчас я её не помню. Может я начал подражать Гарри? Нет, просто за полтора года она сделала своё дело и теперь дела обстоят иначе. Мне необходимо сосредоточиться на состоянии Гарри, чтобы снова построить новую схему обучения. А у меня совсем нет желания этого делать. Ему лучше, он сфокусирован, как выразился один из знакомых родителей Гарри. Пешком его не догонишь, так быстро он ходит. Рассказывает мне про свою учёбу в школе, правда, только если я спрошу.…
Теперь, его осознавшее себя в социуме сознание должно само включаться в процессы взаимодействия, ведь основные шаблоны для этого я ему включил. Но что-то мне подсказывает, что надо бы продолжать с ним работать, потому что будет ещё переход на новый уровень в его состоянии, и это то, что я действительно хочу наблюдать.
Любопытное наблюдение характера нового общения Гарри – если он что и произносит, то или невнятно, или самоуверенно и даже нагловато, а слушает он вынужденно и интерес в нём появляется, только если рассказать ему что-то экстраординарное. Вот, например, как вчера, рассказать ему о том, что раньше все представляли себе, что земля плоская и неподвижная. И что все так сильно себе это представляли, что сожгли на костре Джордано Бруно, который пугал их всех тем, что представлял себе всё по-другому. Гарри так сильно заинтересовал факт сожжения Джордано, что он даже выразил, а такое бывает очень редко, сомнение по поводу рассказанного мной исторического факта. И вот тут-то я указал ему на то, что все люди, рождаясь, не имеют абсолютно никакого знания ни о себе, ни о мире, в котором себя обнаружили.
Почему в древние времена мастера не стремились никого обучать, имели очень мало учеников или не имели их вообще? До уровня древних мастеров в наше время никому не добраться. Древние мастера не зависели от состояния экономики, и им не надо было обучать за деньги, чтобы прокормить себя и семью. Любой ученик – это тормоз, балласт для учителя. Даже с точки зрения рациональности того, чем заполнять своё время, идея обучения учеников не выдерживает критики. Зачем учить кого-либо, если можно тренироваться самому? А если осознать основные принципы взаимодействия, то вообще станет очевидной глупость набора учеников. Качество обучения всегда выше неимоверно при индивидуальном подходе.
********************************
В занятиях произошёл большой перерыв. Но вот мы снова скоро продолжим тренироваться.
Гарри шёл мне навстречу. Я увидел его первым и, глядя на его лицо, понял, что состояние его ухудшилось. Это было лицо, выражающее внутреннюю борьбу. Как будто Гарри отдавал себе отчёт, где он находится, и при этом пребывал где-то в глубине своих домашних дел. Напряжённая улыбка, созданная явно для того, чтобы прохожие считали его доброжелательным, и зацепленный где-то внутри взгляд. Увидев меня, он расслабился, ведь я для него - страховка его безопасности на улице, и быстро зашагал по направлению зала. Однако его пошатывало больше обычного.
Первое же занятие после перерыва вернуло его снова на фронт восприятия. На обратном пути он вёл себя снова уверенно, а лицо приобрело человеческие, а не обезьяньи черты.
А вот на следующем занятии, я почувствовал, что с Гарри что-то не так. И ждать оказалось недолго. Гарри попытался меня ударить. Коварно, думая, что я не увижу, то есть - наверняка. Но всё равно это было оно. Я поинтересовался, в чём причина его злобы? – У меня не получается, - последовал ответ. Ну чтож, давай выясним, почему, - сказал я и действительно выяснил это. Тут я не буду описывать этот процесс, потому что он содержит информацию технического характера. А вот психический аспект я упомяну. Гарри находился в состоянии повышенной восприимчивости, и я обязан был воспользоваться этим моментом для усиления его самосознания. Таким способом закрепляется новый образ Гарри в его сознании. А стресс всего лишь помог проявить скрытые особенности его личности. Так всегда и бывает в жизни. Посмотрим, что произойдёт с ним дальше, но я чувствую, что это было ключевое событие.
Усиленное самоосознание Гарри не могло не затронуть и его родителей. Я ждал их звонка. И отец Гарри позвонил.
«Что там у вас с Гарри?», - спросил он
«Всё нормально, мы тренировались» - это чистая правда, пусть знает её.
«Гарри говорит, что у него ничего не получается», - отец Гарри был обеспокоен. Ну ещё бы, такое явление, как рост самоосознания, хочу отметить особо - кто бы ни был его источником, никогда не проходит без последствий для всего мира, а мир этот для Гарри проявлен в первую очередь в его родителях. И это значит, что когда Гарри приходит уже конкретно не такой, каким они его привыкли воображать, то эти воображаемые компоненты их восприятия, мягко говоря, рушатся. Для взрослых людей это очень тревожно, так как эти компоненты связаны у них с их собственной личностью. Поэтому-то любым родителям трудно понять, насколько состояние их детей связано с их собственными характерами и с их мировоззрением. Хотя по факту, это простейшая вещь на свете.
«Думаю, надо сделать перерыв в занятиях, пусть Гарри отдохнёт», - отец Гарри компетентен в вопросах нагрузок и всегда хотел чтобы Гарри тренировался и был сильным и умным как и он сам. Но тут был момент особый и я понимал его - «да, конечно, пусть отдохнёт».
А через день отец Гарри позвонит и скажет, что пополнит мой счёт на телефоне, чтобы я ежедневно звонил Гарри, который уехал на море к бабушке, и напоминал ему тренироваться самостоятельно. Я, улыбнувшись, соглашусь. И совершенно естественно то, что не последовало никакого пополнения счёта...
После отдыха на море, Гарри вернулся к занятиям. Да, я могу писать «вернулся», а не «его вернули». Его отец позвонил мне и сказал, что Гарри хочет тренироваться. Его не было долго. Так или иначе, теперь к нему отношение другое. Насколько другое – увидим по ходу общения. Вот он - тренируется сегодня, и не замечаю я особого регресса в его состоянии, что бывает, после длительных перерывов. Однако, у меня сегодня есть вопросы...
В начале книги я писал, что Гарри мне интересен, и что когда он «выглянет наружу» из своей «норы» глубоко в себе, я и начну его обучать. Ну чтож, он выглянул, я его закрепил в этом состоянии, и что мы теперь имеем? Почти два года занятий и кто же он такой? Такой же как все? И кстати, его проблемы всё ещё при нём. В процессе тренировок теперь я больше не уделяю ему такого внимания, как раньше. А потому, что это не позволяло бы ему развиваться дальше.
Недавно его отец позвонил мне и сказал – «а может пусть Гарри читает книги по «вин чун», а потом пересказывает их тебе?» Удивительно, да? «Пусть, я не против», - ответил я. Надо же, отец Гарри признал ценность моих методов! А ведь вначале, когда я предложил этот метод, он и его жена мило улыбались. Вот только сегодня этот метод уже устарел для меня. Все мы, все мы безнадёжно отстаём в своих выводах относительно всего, связанного с восприятием мира...
Да, определённо Гарри идёт на пользу мой новый метод. Он учится мотивировать себя сам на усилия. Как бы там ни было, а мой подход к решению этой задачи очень эффективен. Личность у него сформирована, я просто привожу её в соприкосновение с миром. Но это является средством, а не целью. Моя цель проста – привить Гарри определённые навыки. Но его личность… Индивидуальность, так сказать… характер… Я убедился, что его сознание было заблокировано не зря. Разве я умнее природы? Хвала Всевышнему, что я осторожно приоткрыл для себя знание о том, кто такой Гарри и надеюсь, не навлёк на себя сильный гнев. А гнев этот я уже чувствую. У меня есть уже печальный опыт собственного упрямства по отношению к решению этих сил. В таких случаях нужно безмолвно подчиняться таким решениям, а не задавать глупые, дурацкие вопросы типа – За что? Зачем? Почему?..
Теперь то, как Гарри будет себя вести – не моя проблема. Это сто процентов следующий этап работы с аутизмом, как с болезнью. Я знаю, как работать дальше. Но сам этого делать не буду. Должен найтись тот, кому это нужно. Только тогда можно будет приложить усилия. А они будут, и я хочу выделить этот факт особо, мягко говоря, немалые. Так что, увидим...
***************************
Прошло какое-то время. И произошло несколько событий, которые помогли мне ещё лучше усилить прогресс в обучении Гарри. Дело в том, что я заметил, как Гарри на занятиях приспособился погружаться в своё всё ещё аутичное состояние во время упражнений. Выглядело это так – он механически повторял движения, вкладывая усилия только на то, чтобы сохранять форму движения. И решение пришло быстро. Я остановил Гарри и спросил его, помнит ли он о том, зачем он пришёл в зал? И конечно же он не задумываясь ответил, что нет.
(Хочу обратить внимание, что «конечно же» означает, что Гарри всегда отвечает практически не задумываясь и всегда так, чтобы спрос с него был как можно меньший – не помню, не знаю, не понимаю, не умею и т.д. Но однажды, я так же как и в этот раз спросил, не помнит ли он фильмы, которые смотрел недавно? Нет, не помню, - последовал ответ. Но когда я стал перечислять названия, он так оживился, что прямо таки воскликнул – да, я помню!)
Хорошо, - ответил я, - бери листок бумаги и ручку и пиши.
После чего я продиктовал ему четыре вопроса: «Зачем я прихожу в зал? Что я там делаю? Для чего я это делаю? Для кого я это делаю?» На эти вопросы Гарри должен был ответить письменно на том же листке и принести его на следующее занятие.
Строго запретив ему показывать листок и рассказывать о задании родителям, я знал, что он обязательно покажет его им, но каким образом? Это мне было интересно.
Я узнал это на следующем занятии. Отец Гарри позвонил мне и сурово произнёс, что Гарри не хочет идти на тренировку, но пойдёт, потому что это он, его папа, хочет, чтобы Гарри занимался, и чтобы я не «давил» на Гарри сильно.
Когда Гарри пришёл, я спросил у него, выполнил ли он моё задание? Нет, - ответил он, - не выполнил, потому что мама порвала листок. Это было уже что-то новое. Так, - сказал я, - расскажи, как было дело?
И Гарри поведал мне вот что:
- Я не мог ответить на вопросы и мама порвала листок, а папа сказал – забудь.
- А зачем ты показал листок им, я же просил тебя самому написать?
- Они сами увидели.
Я набираю номер отца Гарри и спрашиваю, – Я даю Гарри задания, чтобы он выполнял их, зачем вы мешаете ему это делать? И в ответ я слышу историю того вечера.
Гарри, сидя у компьютера, разрыдался над листком с вопросами. Естественно все кинулись к нему, - что случилось, что случилось? Но Гарри твердил только одно, - я должен сам, но я не могу. Все способы успокоить Гарри привели к ещё более сильным рыданиям и стенаниям о собственной неспособности ни к чему. Тогда мама Гарри демонстративно разорвала листок с вопросами, а папа решил внушить Гарри забытие.
И теперь они твердят, что это тупик и считают что надо «на позитиве» работать с Гарри. Какое интересное слово – «надо». А ведь у них самих никакое «надо» ни к чему позитивному в состоянии Гарри не приводило.
Я сказал, что покажу выход. И Гарри на чистом листке снова написал не только вопросы, но и ответы. Эти ответы он выучил наизусть, повторяя мне их на протяжении всего занятия. И там, на листке, он под мою диктовку дописал : - «Смотри, мама, - это очень простые вопросы и очень простые ответы». Даже не знаю, написать тут, что ответил Гарри на эти вопросы или нет… Я подумаю.
А на следующее занятие Гарри вышел из дома с мамой. Он стоял рядом с ней весь в слезах.
- Пожалуйста, - начала она, - давай без философских вопросов, они его до слёз доводят.
- А почему когда Гарри рядом со мной, он не плачет, а когда его дома жалеют, он весь в слезах? – я догадывался, что произошло с новым листком.
- Ну кто же его пожалеет, если не мама? – она потянулась чтобы погладить Гарри по голове, но я заметил, что он слегка отшатнулся от её руки, - он же ещё маленький.
- Какой ещё «маленький», - передразнил я, - он почти с меня ростом!
- Он маленький в большом теле, - пояснила она своё восприятие.
- Гарри, скажи, что ты не маленький, - попросил я.
- Я не маленький! – выкрикнул Гарри.
- Не маленький, не маленький – качая головой и ехидно улыбаяясь, якобы согласилась она.
- Ты же не маленький? – снова спросил я.
- Я не маленький!!! – закричал Гарри.
Но его мать только устало махнула рукой, развернулась и пошла. Наверно на работу.
Может быть дело в её отношении к мужчинам вообще? Ведь Гарри полностью от неё зависит. Именно такой Гарри её устраивает и она не хочет перемен. Он безволен, мягок, податлив – это значит, что она может не только безопасно любить его и проявлять заботу, но и полностью контролировать. Это - её победа. По моим наблюдениям, большинство людей находятся в состоянии соревнования друг с другом. Такое себе, соревнование длиною в жизнь, а может и больше. Но это их личное дело.
Ну а с Гарри я решил поступить таким образом. Так как он, как я заметил, не ценит ни собственных усилий, ни моих, я внёс изменения в методику его обучения. Я сместил акцент обучающего метода на инерцию прогресса. Техника этого смещения проста, но требует сдержанности в проявлениях как эмоциональных, так и в физических. И это принесло свои плоды довольно скоро.
Буквально через неделю Гарри начал жаловаться дома папе, что я не делаю с ним парных упражнений. А не делаю я с ним парных упражнений, потому что он ещё слаб. И хотя я действительно убрал сложные парные упражнения, это соответствовало правде лишь отчасти. Ведь дело было в том, что я перенёс всё внимание на инерционное движение процесса занятий. А оно было весьма значительным, так как импульс я дал занятиям очень сильный.
И вот, отец Гарри снова позвонил мне с просьбой включить в занятия парные упражнения, потому что они, дескать, способствуют развитию Гарриного общения. Он забыл, что я полгода назад объяснял ему смысл этих упражнений. И я ответил, что мы делаем парные упражнения, просто Гарри не знает, что это они. Это был первый результат нового подхода, но я ждал второго.
Ещё через неделю отец Гарри снова позвонил с просьбой от матери. Теперь уже она просила включить в занятия парные упражнения. Это был тот результат, которого я ждал.
- Ну что, думаю, это можно считать признанием с её стороны правильности моего метода, - сказал я в трубку.
- Если это для тебя так важно, – ответил отец Гарри.
- По факту это признание, - и мне действительно это было важно.
- Там где ты, там и парные упражнения – очевидно отец Гарри тоже признал мой метод правильным.
- Значит, скоро она попросит меня начать задавать ему философские вопросы. Потому что там, где я, там и философские вопросы, - я закладывал изменения в отношении ко мне и к моему методу на будущее.
Однако это было ещё только начало нового этапа занятий.
На новом этапе я действительно включил в тренинг сложные парные упражнения. И отец Гарри снова позвонил мне, восторженно описывая отличное настроение и состояние Гарри. Прогресс был налицо и успех был полным. А потом он позвонил снова...
Я уже говорил, что Гарри, как личность, мне не нравится. Но когда я однажды попытался сказать об этом его отцу, спросив неожиданно – а хочешь, честно скажу тебе про Гарри кое-что? Отец Гарри отказался, и я не сказал ему ничего.
Так вот, звонок. Дело было в том, что Гарри очень обидел одного близкого ему человека, буквально оскорбив его. Я уже говорил, что с самого начала заметил, что Гарри всегда что-то бормотал. А теперь, с ростом самосознания, это бормотание стало слышимым и понятным для окружающих. И оказалось, что он очень, очень разговорчив...
«Комплекс золотой молодёжи» - так отец Гарри охарактеризовал поведение Гарри и выразил желание пообщаться на эту тему втроём с матерью. Я согласился, что этот разговор давно назрел. Но через пару дней они успокоились, и разговор был перенесён в несбывшееся неизвестное...
Ну а Гарри вскоре успешно поступил в высшее учебное заведение, находящееся в другом городе. Там он теперь и проживает и учится...
Бывает так, что мы хотим от любимых нами людей чего-то на наш взгляд правильного - поступков, содержанием которых мы бы могли восхищаться, слов, за которые мы бы могли их уважать, чтобы они разделили с нами нашу радость от восприятия того, что мы считаем правильным, и почувствовали душевную гармонию при этом. Но они не принимают такой образ действий, то есть не соглашаются с нами, выбирая места, содержание поступков и слова по своему разумению. Что же нам тогда делать? Как показать им разницу приоритетов? Или оставить всё как есть? Так или иначе, наше желание могут удовлетворить только эти люди. И обычно им не хватает восприимчивости, чтобы понять, что такое желание у нас есть. А нам трудно осознать, что, даже сказав им о нашем желании, мы вряд ли добьёмся того результата, на который рассчитывали. Что же мы можем? Чего на самом деле хотим? Почему прячем даже от себя настоящие чувства? Глядя со стороны, забавно понимать, что ценность наших удовольствий определяется кем-то или чем-то ещё, а не собственными критериями. Но даже если собственные критерии осознать, нет гарантии, что будут возможности найти им соответственные ценности. Более того, изменчивость чувств и отношений между людьми обусловлена поверхностным уровнем восприятия и переживаний, поэтому нет никакого смысла придавать им значение. А вот устойчивость, сила и верность – это показатель восприятия глубоких уровней взаимодействия, и именно они имеют то значение, которое признаётся как важное. Такое значение и определяет то, как человек будет принимать решение о том, как ему взаимодействовать с миром. И если мы хотим, чтобы кто-то, и это необязательно такой же, как Гарри, стал взаимодействовать с миром так же как мы, или хотя бы похожим образом, просто необходимо чтобы этот кто-то каким-то способом осознал значение этого образа и только тогда этот человек начнёт поступать в соответствии с ним. Это и вызывает огромную радость, потому что это настоящий успех и прогресс, ещё один шаг навстречу истине, навстречу друг другу.